Авторы-составители – поэт и издатель Михаил Сапего, историк и архивист Алина Дмитриева, при участии филолога и переводчика Натальи Багровой.
Впервые под одной обложкой собрано столь большое количество личных свидетельств, документов и артефактов из архивов, музеев, библиотек и личных коллекций, в которых наводнения предстают как уникальный культурный феномен. Фотографии очевидцев, газетные фельетоны, карикатуры сатирических журналов и многочисленные воспоминания позволяют проследить, как формировалась культурная память горожан и какой след оставили наводнения в истории и культуре Петербурга.
В книге 4 раздела:
История невских наводнений 1703-1922
1924
История невских наводнений 1925-2011
Вместо эпилога. Хроники КЗС от и до...
В конце издания помещены справочная информация и указатель основных топонимов, встречающихся в тексте.

Про трамвайную трагедию, произошедшую на Московском (тогда Международном) проспекте 1 декабря 1930 года. Участниками ДТП стали маневровый паровоз, толкавший груженые вагоны, и трамвай № 8, на котором ехали рабочие в сторону Московской заставы. Погибло 28 человек.
«Трамвай шел из города по направлению к заводу «Электросила». В это время паровоз осаживал состав груженых вагонов. Последний груженый вагон наскочил на моторный вагон трамвая, влез на него, опрокинул, и своей тяжестью раздавил его. Убито 28 человек, тяжело ранено 8, легко - 11», - написала в этот день в вечернем выпуске «Красная газета».
Фотографии, посвященные этой забытой трагедии, Михаил Сапего обнаружил в архивах, когда работал над серией книг, посвященных происшествиям XX века и их отражению в советских и российских газетах. Сначала, когда ему еще не был понятен масштаб катастрофы, издателя поразило, что сохранилась целая фотосессия, посвященная этой аварии. Для того чтобы узнать, что же на самом деле запечатлено на этих страшных фотографиях, пришлось обратиться в газетный фонд, где и нашлась информация об этом ДТП.
Больница Коняшина, куда были доставлены жертвы и пострадавшие в этой катастрофе, находилась практически рядом с местом трагедии. Рядом и кладбище Новодевичьего монастыря, где нашли последний приют почти все погибшие. Их могилы, которые находятся на так называемой «коммунистической» площадке, Михаилу Сапего удалось разыскать.
Затем поиски привели Михаила Сапего в один из дворов на Московском проспекте, где он с друзьями обнаружил сохранившийся участок с рельсами той самой маневровой ветки, соединявшей ленинградские вокзалы.

До конца 30-х годов XX века эта история была хорошо известна не только в Ленинграде, но и во всем Советском Союзе. Были суды, газетные статьи на эту тему. В заметках, которые приводятся в книге, говорится, что была создана специальная комиссия по расследованию катастрофы, а Ленсовет пообещал помочь семьям погибших. Но после Великой Отечественной войны воспоминания об этих событиях стерлись...

Крупнейшая за всю историю существования города на Неве катастрофа на воде с огромным количеством человеческих жертв.
Пароход «Буревестник», на борту которого находилось около 400 пассажиров, вечером 29 августа 1926 года вышел Морским каналом из Ленинграда в Кронштадт. За штурвалом стоял помощник капитана. Навстречу шел немецкий пароход «Грета», который несколько раз дал тревожный гудок «обходи справа». С большим запозданием «Буревестник» резко дал лево на борт, врезался в строящийся хлебный мол, получил пробоину, а затем дал задний ход и затонул. Погибло, по официальным советским данным, 66 человек (по данным западной прессы, 100 – 150), хотя до мелководья оставалось каких-то 20 – 30 метров.

Петербургское издательство «Красный матрос» подготовило к годовщине трагедии книгу «Про гибель парохода "Буревестник"», отчасти проливающую свет на основные причины, приведшие к этой жуткой трагедии:
«Жил-был пароход. Колесный, безмачтовый, однопалубный. Как сказал бы поэт Сергей Есенин, «с названьем кратким "Русь"». Жил не тужил. Потому как посконное имя и рабочая принадлежность сулили пароходу длинный и нескучный век.
Ещё бы! Худо ли курсировать между гаванью приписки Кронштадтом и столицей империи Санкт-Петербургом, ежедневно рассекая Маркизову лужу и фасонисто скользя меж гранитных берегов величавой Невы? Совершать неспешные прогулочные рейсы с подобающей публикой на борту, а в иные особые дни и вовсе участвовать в торжествах по случаю визитов заморских гостей, да всё больше не простых, а как принято говорить, высоких: королевских посланников, министров, президентов?
Словом, доля такая, что дай бог каждому. Оттого, наверное, и казалось пароходу, что длиться тому если и не вечно, то долго. Ну да, пароход предполагает, а человек располагает". (цит. из книги)

Записано в 1926 г. от Василия Яковлевича Васильева, крестьянина Смоленской губернии, торговца газетами, время от времени «зашибающего», полуграмотного, 55-ти лет.

«В 1960-е годы в центре крупного приволжского города прохожие часто могли наблюдать странную картину. Ничем не примечательный человек подходил к витрине аптеки, доставал из-за пазухи телогрейки полевой бинокль, всматривался внутрь помещения и шел дальше, к другой аптеке. Это повторялось до тех пор, пока увиденная через стекло картина не удовлетворяла его. Тогда он заходил внутрь, что-то покупал и возвращался домой. Иногда фармацевты отказывали ему и поднимали крик.

Почти никому не было известно, зачем этот эксцентричный мужчина пытался, не заходя в аптеку, определить, кто стоит за прилавком А Валентину Ярыгину — первому неподцензурному поэту Саратова — важно было знать, просила ли его мать именно эту работницу не продавать ее сыну эфедрин.

Не важно, насколько эта легенда правдива, однако становится понятно, в каких отношениях с окружающей средой находился поэт, чье имя сегодня называют первым в ряду саратовских литераторов».
Алексей Голицын
(из предисловия к изданию)

Название этой книжки напомнит, возможно, добрые старые еврейские анекдоты. Но она о любви. Такой, что невольно хочется воскликнуть вслед за классиком – «За мной, читатель! Кто сказал тебе, что нет на свете настоящей, верной, вечной любви? Да отрежут лгуну его гнусный язык! …»

История этой любви началась в далеком 1932, в Смоленске. Это было новое время для русских евреев – отмена черты оседлости, полное равноправие, идея создания Еврейской республики. По всей стране открывались школы с преподаванием на идиш и учебные заведения, готовящие кадры для пролетарского еврейского образования. В одном из них, Смоленском еврейском педтехникуме, познакомились наши герои. И вскоре, полные энтузиазма, уехали по комсомольской путевке на Дальний Восток строить свою землю обетованную – славный Биробиджан. Учили детей. Пережили с этой землей ее недолгий расцвет и последующее забвение. И вошли в ее историю. А сам, уже почти легендарный Биробиджан, стал еще одним, незримым, героем этой книги.

Были очень разными – строгая, властная Циля и мягкий, тонкий Соломон, которого в Биробиджане открыто называли подкаблучником. Но этой непохожестью только дополняли друг друга. «Мы были далёкими близкими родственниками из-за разделявших нас больших расстояний,» – вспоминали племянник Соломона Кирилл Крылов и его жена Марина Лескова. – «С дядей Соломоном и тётей Цилей мы встречались редко, общались старинным «прошловекным» (словечко нашего сына) способом – с помощью писем. Тётя и дядя заботливо давали советы, которые нам по молодости казались излишними, очень внимательно и с интересом следили за тем, как подрастал наш сын. Время – то, что разделяет нас
больше, чем расстояние. И учит. Мы шли по жизни рядом с хорошим человеком, которого больше нет. Соломон Абрамович очень любил свою жену и детей. Он был добрым, честным, ясным и чистым…». В их семье и сохранились простые тетрадные листочки в клеточку со стихами, за не слишком умелыми строчками которых возникает вдруг вечное – «Вся ты прекрасна, возлюбленная моя, и пятна нет на тебе!». И мы с радостью представляем Вам, Читатель, новые «песни Соломоновы» – домашние стихи Соломона Глускина. Не судите строго. Это о жизни. И о любви.
Михаил Сапего,
Лидия Нижанковская-Светлова,
Александр Гальянов
апрель, 2015 г.
(из предисловия к изданию)

"Про Северный полюс" - первая книга серии "Про..." издательства "Красный Матрос". Коллекционное малотиражное литературно-художественное издание, сделанное в лучших авангардных традициях игровой книжной иллюстрации русской школы. Сказка о русском летчике, записанная со слов старика-колхозника села Симы, Юрьев-Польского района, Ивановской области Петра Бланкина и нарисованная художником Владимиром Шинкаревым.

Короткие зарисовки ценны, прежде всего, как военные документы - они писались в буквальном смысле на коленке, между боями, и в них идет речь о солдатах, которые сражались бок о бок с Леоновым: фамилии, которые упоминаются в рассказах, подлинные, как и описанные боевые события.
С сайта chitai-gorod.ru.

Предлагаемая читателю очередная книга из серии "Обрыдалово", является логическим продолжением ранее выхо­дившего в этой же серии сборника "Недалеко от Невского проспекта...". Этой книгой издательство снова возвращаемся к архивному наследию русского/советского литературоведа 0.Цехновицера и погружает нас в блатную музыку 20-х годов прошлого столетия.
В работе по подготовке комментариев к собранным 0.Цехновицером текстов Красному Матросу посчастливилось об­рести нового соратника и товарища, крупнейшего в России специалиста по криминальной субкультуре и блатному жар­гону Александра Анатольевича Сидорова (Фима Жиганец), исследователя-филолога, которого в свое время детективщик Даниил Корецкий назвал "человеком, сострадающим искалеченным жизням зеков".

Словарик включает в себя 400 слов, охватывает античный словарный материал из произведений Пушкина вне связи с каким-либо определенным изданием сочинений.

Предлагаемый словарик важнейших античных слов, встречающихся в художественных произведениях Пушкина, имеет целью помочь современному читателю, мало знакомому с античностью, сознательно читать наиболее трудные в этом отношении места в произведениях нашего величайшего поэта и создателя русского языка.

Фёдор Емельяновиич Поступаев (1872-1931) Рабочий, поэт-самоучка, участник литературных рабочих кружков. «Толстовский Тютчев», как назвал его однажды секретарь Л. Н. Толстого Н. Н. Гусев, что не мешало Поступаеву придерживаться наиболее радикальных в его время взглядов по борьбе за права рабочих. Настаивал на немедленном отнятии у эксплуататоров земли и её справедливого уравнительного разделения. .Публиковался с 1902 года. С 1905 года - сотрудник основанного Л. Н. Толстым и И. И. Горбуновым-Посадовым издательства «Посредник»: заведовал сбором материала и подготовкой изданий в Москве. В «Посреднике» же публикуются стихотворные сборники Ф.Е.Поступаева («Песни рабочей жизни» (1904) «У земли и у котла» (1906)), рассказы «Деревенские письма», «Утро» (оба 1911) и др.

Если национальный язык является средством общения людей целой нации или даже нескольких наций и на всех этапах своего развития существует для них как общий и единый, то жаргонная речь принадлежит по своему смыслу объединенной общими интересами небольшой группе людей и содержит много отличительных от употребляемого национального языка, в том числе искусственно созданных иногда условных слов и даже целых выражений, отражающих только потребности этой группы в достижении какой-либо сугубо частной цели.
«Блатной жаргон», или как почитатели его еще называют разговор «по-рыбьи» и «по-фене», очень беден набором слов и в основном состоит из выражений, обозначающих только смысл, связанный с преступностью и азартными играми в карты, домино, шахматы, нарды и другие мало или совсем нераспространенные в остальной среде игры.

Идея книги у поэта, главного "красного матроса" Михаила Сапего возникла ещё пятнадцать лет назад, все эти годы он планомерно собирал артефакты народного творчества. В издательском слове Сапего отмечает: "Основным замыслом "Честного слова…" явилось не просто намерение отрапортовать по календарю о юбилее Планетарного События и не только свойственное "Матросу" (чего уж там) трепетное отношение к "ушедшей натуре", сколько попытка через собранный так называемый контент задуматься на тему народной любви (в кавычках и без) к вождям Великой Октябрьской".

"Честное слово, красная звезда…" — это стихи и сказки, фотографии и рисунки, плакаты и дневники, чеканка и отливка, резьба по дереву и вышивка, связанные с именами Ленина и Сталина. Это живая русская история.

«Героями проекта стали, зачастую безымянные, простые советские граждане (в охвате 1920-70-х гг), изображенные не менее безымянными советскими же художниками-любителями. В качестве «цементного раствора» — для лучшей усвояемости продукта (особенно «next»-поколением), издание богато насыщено разного рода артефактами, в основном, как может почудиться, не самого важного свойства, но на деле позволяющими тому сложному Времени, о котором идёт речь, не предстать на страницах альбома в виде лоскутов и осколков, а быть по праву тем монолитом, коим и останется навсегда «советский век» при всей его противоречивости».

Издатель книги Михаил Сапего несколько десятилетий скрупулёзно собирал материалы и артефакты, посвящённые стадиону им. Кирова — памятнику архитектуры, варварски уничтоженному в 2006-2007 гг. Все они вошли в этот альбом: исторические очерки, воспоминания, фотографии, памятные знаки и награды, винтажные рекламы и афиши футбольных матчей, газетные публикации, чертежи (в том числе нереализованных проектов), картины и рисунки, стихи ленинградских поэтов и многое, многое другое.

Детище академика А. С. Никольского — Ленинградский стадион им. Кирова — показано здесь не только как величественное архитектурное спортивное сооружение, что естественно, но и множеством других, порой неожиданных, своих ипостасей. Стадион, послуживший предметом вдохновения для самых разных поэтов (И. Бродский, М. Дудин, А. Ахматова, Г. Григорьев) и художников (Б. Ермолаев, В. Судаков, Р. Васми, В. Шинкарев), многие годы был и одной из крупнейших в стране эстрадных площадок: Л. Орлова и Л. Утесов, Г. Отс и М. Магомаев, Э. Рознер и Р. Зеленая, Ю. Никулин и М. Бернес - кто только здесь не выступал!

В качестве почетных гостей его посещали президент Индонезии Сукарно, кубинский команданте Фидель Кастро, американский "лунный" астронавт Нил Армстронг... А с десяток полновесных ролей "Мироныча" в художественном кино - немногие спортивные арены мира могли бы этим похвастать!

Конечно же, достойное место здесь уделено спорту (хоккей, регби, легкая атлетика, мотогонки и др.) и, в первую очередь, — футболу. Рассказы о ветеранах ленинградского "Зенита" (В. Храповицкий, А. Стрепетов, В. Клементьев), воспоминания болельщиков разных лет, история зарождения фанатского движения, газетные репортажи о матчах, которые принимала арена Кировского стадиона на протяжении десятилетий и... огромное количество редких фотографий, многие из которых публикуются впервые.

«Стадион имени Кирова — это архитектура из времен афинской демократии: свободное пространство для свободных граждан, легконогих спортсменов с картин А. Дейнеки. Это такой образец чистой классики, который современному Петербургу, где слово "классический" красуется на каждой второй вывеске, просто не по зубам». (Анна Толстова, "Коммерсантъ")

Максим Белозор — историк. Не такой историк, как Ключевский или Соловьев, не исследователь истории, а такой, как Тацит —- честно описывающий главное в современной ему истории; описывающий лаконично (минималистичнее, чем Довла-тов), с единственными прилагательными «совершенно» (пьяный) и «сильное» (похмелье). Раньше историков занимали другие вещи, алкоголь у древних упоминался вскользь: «N научился у скифов пить неразбавленное вино, и оттого погиб» — таков малограмотный анамнез алкоголизма у Диогена Лаэрция; чаще даже употребление алкоголя не подчеркивается: «NN после блестящих успехов в философии впал в убожество и умер» — наше-то поколение хорошо знает, что это означает.
Главное, что Белозор наблюдает в истории, это не распад СССР, и не становление лучшего (на мой взгляд) московского художника Кошлякова, атипичное мироощущение человека нашего поколения, а оно выражается и в такой, с моей стороны, истории:
Видный митьковский художник Владимир Яшке понял, что алкогольные проблемы становятся опасными для жизни и пошел на собрание Анонимных Алкоголиков. Там как раз говорили о радостях трезвой жизни. Когда дошла очередь до Яшке, он сказал: «В кинофильме .Бег" генерал Чарнота сидит в исподнем где-то в Константинополе и вспоминает — ах, как хорош был бой под Киевом! Эх, какой бой был под Киевом! Вот так и я — ну, брошу пить, и что останется — сидеть и вспоминать, какой был бой под Киевом...»
Книга «Волшебная страна» — и есть воспоминание об этом волшебном бое под Киевом. Без всяких оценок и абстрактных понятий.
У каждого поколения «была великая эпоха», каждая достойна историка, и хорошо, что мы имеем эту книгу, где так достоверно запечатлен поразительный вкус к жизни восьмидесятых годов, славный и жестокий конец «секты восьмидесятников».

***

Дорогие друзья!
«Волшебная страна» – небольшая, но хорошая книга. О чем она – легко понять, прочитав первую страницу. Могу лишь добавить, что это очень грустная и, я бы даже сказал, нежная книга. Несмотря на то, что рассказанные в ней истории иногда могут вызвать улыбку у человека, относящегося к жизни с симпатией.
Все рассказанное – истинная правда, без капли вымысла. И не случайно я старательно избегал художественности, но чтобы усилить достоверность повествования.
Эта книга – не записные книжки, не сборник анекдотов. Может быть, мемуары? Наверное, это мемуары.
И еще. Пока я писал, у меня возникло чувство какого-то морального долга перед нашей компанией. В основном потому, что мы окончательно расстались с молодостью и наша жизнь изменилась, а главное, потому, что за несколько коротких лет нас стало гораздо меньше.
«Нас мало. Нас, может быть, трое…» Ну, нас, может быть, шестеро или семеро. Кое-кто все-таки пока жив. Но и время еще не прекратило свое течение. Кто знает, что случится на будущей неделе, завтра, сегодня после обеда? Таким образом, эта книга и дань памяти тем, кого нет, как ни трудно до сих пор в это поверить. Это память о них, и любовь, и жалость к ним, и к оставшимся, и к себе.

М. Белозор
B. Слипченко
C. Тимофееву
П. Пипенко
И. Давтяну
И. Буренину
С. Назарову
М. Саакян
Л. Стуканову
и всем, кто еще не умер

ОТ АВТОРА

Старейшина "митьковского цеха" - Дедушка Яшке - на страницах сборника предстаёт куда как более молодым, а то и попросту юным поэтом и графиком. Истинным Лириком. И уже в те времена, истинным же - Талантом. Вся книга от корки до корки - суть не публиковавшиеся прежде стихотворные и графические произведения автора.

Владимир Евгеньевич Яшке (1948-2018)
Поэт и художник. Родился во Владивостоке. Детство провел на Камчатке. Окончил художественную школу в Севастополе. Учился в Полиграфическом институте в Москве. С 1976 г. жил в Ленинграде-Петербурге.
Член Союза художников с 1978 г. Работы: в Русском музее и в частных собраниях в России и за рубежом. Выставлялся: ЛОСХ, ТЭИИ, группа «Митьки». В том же составе и за границей.
Еще писал тексты: прозу, стихи — «это помогало в живописи». В данный сборник включены ранние стихи поэта (1964-1980 гг.), прежде не публиковавшиеся и дающие возможность познакомиться с неизвестным Яшке.

"...никак не мог пройти мимо полки, на которой стоял сборник стихотворений «Сапега. Ворсинки и катышки: стихи разных лет» поэта Михаила Сапего, в котором к каждому стиху прилагается собственное пояснение. Причем авторское!

Жанр «автокомментированной поэзии» в печатном виде, как мне думается, уникален. А вот в звучащем совсем нет. В таком синкретическом виде искусства, которым является авторская (бардовская, самодеятельная и т.д.) песня, подобное встречается почти на каждом концерте. Отметились в подобном и представители акустического рока, перенявшие у бардов привычку на тех же квартирных, а порой и зальных концертах коротко или не очень рассказывать, как появилась на свет та или иная песня.

Михаил Сапего, увлеченный поклонник Бориса Гребенщикова и товарищ «митьков», организатор длинной серии ленинградских квартирников, не мог не взять подобный прием на вооружение. В итоге на свет появился сборник, подобных которому я лично никогда не встречал. В нем собраны стихи за добрые три с лишним десятка лет — с 1975 по 2019 годы. Все они очень разные, хотя характерные авторские интонации легко узнаются во всех. Порой это совсем короткие, на пару-тройку строк, подобия японских хайку, порой куда более развернутые высказывания. Но к каждому непременно есть авторский комментарий, касающийся обстоятельств написания стихотворения. И зачастую чем короче стих, тем длиннее пояснение, которое его сопровождает.

Благодаря этим комментариям стихи оказываются гораздо плотнее вплетены в ткань, так сказать, исторического процесса, чем если бы они публиковались сами по себе. Получается такая своеобразная книга воспоминаний, наполовину стихотворная, наполовину прозаическая. Потому что, конечно, комментарии Сапего никак не являются литературоведческими. Это именно что пояснения к стихам: когда, почему, кому и зачем они были написаны. Казалось бы, рассказ о подобных частностях может совершенно уничтожить стихотворный текст. Ан нет, не только не уничтожает, а еще и дает возможность увидеть стихи (если читать книжку честно, от стиха к комментарию, а не наоборот, как порой очень хочется) совершенно в ином свете.

Отдельное спасибо автору за то, что он включил в сборник «Ворсинки и катышки» подборку собственных фотографий разных лет. Это еще больше приблизило книгу к жанру мемуаристики, пусть и весьма необычной по форме. Впрочем, судя по включенным в сборник стихотворениям, с формой Сапего экспериментирует с давних пор по сей день. И получается это у него на редкость удачно!"

Из рецензии Антона Трофимова.

В сборнике собраны лучшие образцы малой поэтической формы, в том числе легендарные хайку Михаила, не раз отмеченные высшими наградами на конкурсах национальной японской поэзии.